Почему нет страха? Только отчаяние и всепожирающая тоска в душе. Дойдя до места схватки с тенями, задался горьким вопросом: что ж эти твари не сразили меня? Все бы уже кончилось.

Но кто бы тогда спас Алису?

А сейчас?..

Снова смалодушничал. В который раз оттягиваю время: опустился на колени перед убийцей в черной маске и обыскал труп. Замену двум потерянным ножам нашел быстро. Вот два кинжала, которые и метнуть можно, и чужой клинок таким тоже примешь.

Поднявшись, трижды осенил мертвую знамением и сотворил то же самое над телами двух других. Это искренний порыв души: я убеждал себя, что хочу лишь одного — чтобы они упокоились с миром! Но вовсе не уклоняюсь от неизбежного.

— Души усопших по милосердию Твоему да почивают в мире. Аминь.

Порой смотрел на жуткую неподвижную фигуру в нескольких шагах от меня, тщась наивными надеждами, да только она не исчезла после знамений и молитвы.

— Боже, будь милостив ко мне, грешному.

Я часто богохульничал, часто помышлял о Двуедином Боге с иронией, если не с издевкой, но в трудную минуту не единожды взывал к нему. Услышат ли меня сейчас Бог Отец и Бог Сын? Посмотрел на затянутую тьмой высь и покачал головой. Нет, не внемлют они мне. Сей пятачок во тьме — это все, что уготовано вору, флибустьеру и убийце, на счету которого изрядно смертей. Это у меня не отнять. Я убийца, как и моя любимая, а вдобавок еще и подонок, потому как потянул на верную смерть столько живых. Поделом тебе, Николас.

Но я всего лишь думал о спасении Алисы!.. И о мести. Что манило в Запустение пуще этого? Теперь я здесь, один на один с вечным врагом Его. Молись, Николас, если не умерла в тебе надежда на Спасение и Прощение!

Пустота… в душе… в мыслях…

Вместо молитвы я выругался и обнажил бракемарт. Верно, не осталось в моей душе ничего светлого, и проклята она на веки веков.

— Кто ты? — со злостью выпалил я.

Темная фигура шевельнулась, подняла взор. Повеяло холодом склепа.

— Нурогг.

— Нурогг мертв!

— Ты ошибаешься, — почудилось, что слышу смех, но в голосе нежити не слышно веселья, — Нурогг не мертв и не жив.

— Чего ты хочешь? Поквитаться за брата?

Снова как будто хохочет кто.

— Жизнь мою? Душу?

— Я пришел к тебе с предложением.

— Ты? Нурогг не мертв и не жив, — повторил я. — Говори за себя, кто бы ты ни был!

Орк вдруг повернулся ко мне спиной.

— Хочешь разговора с тем, кто укрылся за этой бренной оболочкой?

Я должен был почуять подвох! Должен был вспомнить, что демон не в силах прийти в мир сам! Его можно только позвать! Но взорвавшаяся внутри ярость отняла разум.

— Да!

— Тогда позови!

— Зову тебя! Слышишь, Дьявол! Иди сюда! Я призываю тебя!

В следующий миг клубящаяся тьма исчезла, я узрел себя на широкой лестнице из темного гранита, она тянулась вверх, куда только мог добраться взор, простираясь в бесконечность, а далеко внизу вонзалась в бурлящую раскаленную лаву. Взгляд, куда бы я ни посмотрел, терялся в таком же сером и пустом пределе, какой раскинулся и в вышине.

Что я сотворил? Что сделал! Призвал в мир Сатану! Мнилось, что кара небесная в сей же миг должна поразить меня. Но секунда уходила за секундой, и я с некоторым замешательством понял, что не ощущаю себя величайшим грешником. Не чувствую себя падшим ниц пред Дьяволом.

А кем же тогда?

Я искренне пытался услышать что-нибудь новое в себе, пусть бы оно было чем-то ужасающим, но тщетно. И где я? Тот ли мир вокруг, куда я призвал Люцифера?

Раздался шорох, я вздрогнул от неожиданности и, обернувшись, нашел сидящего ступенью выше Нурогга. Точнее, фигуру в черном плаще с глубоким капюшоном. Откинув его, она явила не мертвого орка, а человека с правильными чертами лица. Коротко стриженные волосы, чуть тронутые серебром, черные глаза, ястребиный хищный нос и едва искривленные в насмешливой улыбке тонкие губы. Он напомнил мне Оливера Фоссато.

Повинуясь неосознанному порыву, я взмахнул саблей, чтоб ударить по врагу всего сущего. Но кисть вдруг онемела, я выронил бракемарт и выругался, остывая после каждого оброненного слова. Какого рожна кинулся на него? Словно щенок на слона. Что на меня нашло? Эта атака — настоящее безумие. Но как должен был поступить верный сын Матери Церкви нашей? Я покачал головой. Что же такое вбили в меня проповеди за прошлые годы, о чем даже не подозревал? Кинулся как цепной пес! Однако следует быть осмотрительнее: и в словах, и в поступках. Может быть, то был единственный путь к Спасению и Прощению. Почему же я так быстро сдался?

— Не возражаешь, что я взял более приличный облик? Приелась эта постылая орочья шкура.

— Н-нет… — промычал я, разминая обмякшую руку. Что дальше? Что он от меня потребует?

— Если хочешь, подними оружие, — усмехнувшись, сказал человек в черном плаще. — Только не чуди больше. Лестница не такая уж и широкая, а падать будешь вечность.

— Не думаю. — Я покосился на саблю; правая кисть ожила. Бракемарт вернулся в ножны.

— Почему?

— Не для того я здесь, чтобы оказаться в пропасти. По меньшей мере не сразу.

— А для чего же?

— Ты Дьявол? — спросил я, не слыша вопроса.

— Он самый. — Встав на ноги, Люцифер добавил еще несколько своих имен.

— Не так я представлял встречу с Сатаной, — молвил я, терзаясь непониманием происходящего. Куда пропал страх, где внутренняя дрожь? Неужель я так пал, что не страшит разговор с самим первородным Злом?

— Желаешь, чтобы я предстал в более привычном для ваших священных книг образе? — Люцифер иронично вскинул бровь. — Знаешь, это довольно лживое представление обо мне.

— Это говорит Отец лжи? — выдал я, дивясь собственной дерзости.

Дьявол сложил руки на груди и, наклонив набок голову, разглядывал меня. Улыбка сползла с его уст.

— Ты смел.

— Зачем ты здесь?

— Ты проиграл, а я спас тебя, — молвил Сатана. — Три тени — это приговор для тебя и Алисы, а еще дочери священника и его самого.

Ухмыльнувшись, Люцифер осенил себя знамением.

— Видишь, как многое не является правдой из того, чему тебя учили.

Я вытер с виска капельку пота. Нет, потрясла не немощь знамения, но то, что Дьявол ведает о планах выручить мою любимую, Велдона и Лилит, а еще понимание, что вот-вот произойдет нечто, что закроет дорогу к Спасению. Как бы порой цинично я ни думал о нем прежде. Боги и боги! Слишком много богов рядом со мной. Кровь и песок! Теперь и Люцифер! Будьте вы прокляты! Зачем я вам?

— Чтоб предложить тебе сделку, — сказал Сатана. — Не шипи, Николас, мысли твои я читаю. Ты как раскрытая книга, и не выдавливай из себя очередное проклятие, даже такое искреннее, как сейчас. Что мне оно? Мне, нареченному истинным Злом со дня сотворения Орнора!